Ночь – время особенное, когда боль (любая боль) утихает, немного растворяется… наверное поэтому я живу сейчас больше ночью… А зима – это очень мое время, я не всегда зимой чувствую себя свободно из-за холода и льда, но всегда чувствую себя хорошо… об осени и говорить нечего, каждая осень – это лучшее что со мной случалось в жизни. Сложность взаимоотношений с осенью в том, что когда ее сильно ждешь весь год, а она не приносит с собой праздника и вдохновения, то может показаться, что столько дней и ночей прошло напрасно… Но я не об этом… этот год очень сложный и страшный тоже, много разочарований, злого в наш адрес и еще смерти… в этот год страшно оглядываться, как страшно бывает посмотреть в колодец… но наступает ночь, добрая медсестра-ночь со своей анестезией и еще зима, которая обещает этот год оставить в прошлом… нет у меня было в нем счастье и наверное не мало, но сейчас только острая необходимость того, чтобы он закончился. Пусть следующий будет как рассвет, как пробуждение от тревожного сна… и хотя я знаю, что испытания… мои сложные испытания, еще не закончились… мне будет трудно пока ремонтируется мастерская… в этом непросто жить, наверное и открытие театра не принесет облегчения, напротив станет экзаменом… но тогда я буду хотя бы на своем месте… жду. А еще я знаю кое-что… у нас открылось окно со стороны сцены и через него проникает настоящий, живой воздух…я видела за окном пушистое, взбитое, белое одеяло, очень необычное… завораживающие дерево и высокое синие небо, я ведь смотрю в него вечерами, когда небо уже бархатное… а еще там стоит элегантный фонарь, преисполненный достоинства и осознания своей важной работы. И это ведь моя зима и холод, и ночи. Куда бы я не падала во снах… ведь время идет, оно не стоит и в этом времени есть новая зима. К чему я это все? Жизнь моя, вернись ко мне? Я скучаю. P.S. Я знаю, что красивое существует.

Три часа ночи. Лоджия. Все время душно, но не теперь. Из комнаты льется теплый свет, такой же как когда мама задергивала днем шторы детской комнаты, а сильное солнце все равно их пробивало. На столе стоит кованный канделябр, с зелеными плафонами, которые теперь светятся изнутри. На половину сгоревшие скромные свечи – таблетки. Ветерок из окна, качает стеклянные шарики канделябра висящие на цепочках. Очень светло. Нельзя писать при свечах, но как же светло. Множество звуков, проникает ко мне с улицы: ездят полуночные машины, проходят редкие пешеходы, лают собаки. Возникла резкая потребность писать, до того острая, что невозможно сойти с места. На письменном столе лежит коробка, в которой когда-то было 10 гелевых стержней. И текст, с которым я готовилась здесь, к какой-то репетиции, небрежно его оставив… Что это за текст? Да мне и не важно это сейчас не стану читать. Стержень теперь остался один я быстро его распечатала. Нет корпуса в который его можно было бы вставить. Это как в жизни плевать на оболочку, был бы стержень. Один миг и он заскользил по бумаге. Выгибала спину стоя, на столе, моя пушистая кошка, я прервалась на секунду, чтобы ее погладить… Тихому мурлыканью, подпевали кузнечики. Сегодня был один из самых страшных и болезненных дней в моей жизни. Я никому не расскажу о нем никогда, его свидетелями останутся лишь те, кому выпало его пережить… Казалось, что в каждую следующую секунду, я вдруг упаду замертво. Болело все – перенервничала. Откуда же он взялся, этот нежный ночной час? Или я, не выдержав, давно уснула и мне только снится, что я пишу что-то быстро на старом актерском тексте под светом тусклого канделябра.