Впитанное впечатление.
В этом году была очень холодная зима. И вот выхожу я из дома, что делаю сейчас каждый день, а кругом так тепло и течет везде эта коричневая весенняя жижа, будто улицы поливают горячим шоколадом. А я еду и пишу это прямо в трамвае. Солнце гладит мне щеку своей теплой ладошкой. Но я испытываю не столько радость сколько волнение. Совсем не от того, что еду на репетицию, а от того, что меня волнует весенний город. Я могла бы поехать на маршрутке, это было бы удобнее и быстрее, но хотелось проехать по городу медленно и полюбоваться отчаянной белизной снега, проследить глазами синеватую паутинку, ложащуюся на снег от веток, которые сейчас темно-русого цвета. Да, это и есть жизненный круг. Я писала о весне когда мне было четырнадцать, вот опять пишу когда мне девятнадцать. Я вообще хочу вобрать в себя каждую, я же не знаю, сколько весен будет подарено мне. И кусочек каждой весны должен во мне остаться. Мне кажется, что на небесах нет таких времен года, как мы их привыкли видеть, там ведь вечное цветение и вечная жизнь. Смерть это земное значит и зима, и осень, и весна тоже. От сознания этого все становиться сердцу дороже, хочется все запомнить и когда придет время, забрать с собой навсегда вместе с памятью обо всем хорошем что здесь было.
А трамвай трясется и шумит как та любимая детская карусель в виде пароходика или паровозика, только это стоит копейки из-за своей непопулярности и везет тебя не по маленькому кругу, а через весь город. Вдруг вагон озаряется заливистым детским смехом, и я понимаю, что воспринимать эту поездку как аттракцион способна только я и этот развеселившийся мальчик. Ну вот, сломавшийся трамвай преградил нам путь, дальше не поедем. А с маршруткой такого бы не случилось. Трамвай в наше сумасшедшее время это не рентабельно. А самарскому трамваю девяносто лет всего, с небольшим хвостиком. Возможно, трамваев скоро совсем не будет. Поэтому очень надо запомнить как это ехать в таком длинном аттракционе.
Что если мои внуки только по моим рассказам смогут это вообразить. Я уже опаздываю на репетицию. Денег на пересадку нет ( такая классическая ситуация особенно в вопросе: «опаздываю» на репетицию). Вокруг весна и так необыкновенно хорошо, а я спешу, почти бегу по оголенному во многих местах асфальту, но все же останавливаюсь и пытаюсь это записывать. Вдруг так отчаянно захотелось той противной, липкой газировки из сифона, сейчас таких нет, а летом если есть, то один или два в городе. А нужно очень, ну для того чтобы испытать уж полное человеческое счастье. И все во мне светится.
Даже нет ни одного нормального законченного действия – это такой действенный салат. Я то изучаю прохожих, то пишу на ходу, еще почти параллельно думаю о весне, жизни ушедших на небеса людей и голубых сифонах с газировкой, потом вспоминаю, что опаздываю из-за своего трамвайно-ностальгического настроения и снова бегу. Но совсем не стыдно, что репетиция, а я всех заставляю себя ждать, потому что кажется, что со мной происходит что-то крайне важное и возможно не только для меня. А вдруг те кто меня ждет не видели мнимых голубых сифонов (потому что их еще нет), трамваев (которые еще пока есть) и вечно цветущих и, прекрасных небес, где живут хорошие люди, Бог и ангелы.
А у меня это сегодня есть и со всеми нужно поделиться, поэтому я очень тороплюсь, поминутно все так обостренно чувствую и фиксирую на ходу в крошечном блокноте в твердом переплете, в котором можно замечать наспех все такое. И почему-то я кажусь себе в этом во всем очень красивой и это мне тоже крепко запомнить, невероятно нужно.