Сегодня мы гуляли. И эта прогулка была необыкновенной просто. Я по разным причинам долго не выходила из дома. Я и репетирую сейчас дома. А здесь представилась возможность почувствовать мороз, увидеть зиму, солнце. Я очень люблю радоваться простым вещам. Это великое умение, которое делает человека счастливым. Мы шли пешком несколько остановок, а ветер был в спину. Красота. Я люблю зиму и очень люблю этот город. У меня сложилось такое впечатление, будто я долго не виделась не с Самарой, а с близкой подругой, которая всегда и поймет, и поддержит, и успокоит. Мы говорили о детстве, о разных случаях воспоминаниях. Василий сказал, что очень красивая. Мне казалось, что я просто влюбленная девочка и мне еще предстоит пройти путь к созданию счастливой семьи… Правда! Эта прогулка была как школьное свидание. И я была очень счастлива от сознания того, что этот путь уже пройден, мы семья, просто меня любят, как в первый день, и я люблю. А временами, мне казалось, что я маленькая девочка, а взрослый, красивый мужчина рядом – это мой папа. И когда мне так казалось, вспоминались детские мысли: «И со мной гуляет папа, сегодня он только мой и он меня любит. Со мной тоже может гулять мой папа!» Этих прогулок было так мало, что я их могу за всю жизнь по пальцам пересчитать. Когда мне становилось грустно об этом думать, то я вновь вспоминала о том люблю лучшего в мире человека, и он рядом и он никогда не уйдет, потому что он не мой папа, а дважды в одной жизни такого страшного не бывает никогда… Вдруг наш разговор перешел на репетицию, которая должна состояться сегодня. Василий пообещал, что будет очень ругаться, если я, наконец, не сделаю то, что требуется т.к. мой лимит ошибок давно исчерпан. Говоря об этом он был предельно нежен со мной. Потому что в жизни он всегда такой, а строгий только на репетиции. Мы сразу умели разделять театр и семью и он и я. Мы можем страшно расстроиться и наговорить на репетиции лишнего, но через 10 минут будем пить чай, как будто ничего не произошло, ведь это произошло не в семье, а в совместном творчестве, значит вернуться к творческим вопросам можно только в репетиционное время. И это здорово. Я очень его уважаю за строгость в работе. Он сделает из меня очень хорошую артистку когда-нибудь, потому что он все делает правильно и я ему верю. Мы продолжали идти.
- Что с тобой? Почему такая грустная?
- Мне просто страшно тебя расстраивать. Тем более ты предупредил, что все будет сегодня очень серьезно… Я волнуюсь.
- Все хорошо будет.
Как и положено джентльмену прогулка закончилась мороженным. Это так мило было. Я немного волновалась из-за того что горло у меня немного прихватило, а тут мороженное… но нет – клин клином. Это было самое в моей жизни вкусное мороженное. Хотя нет… Еще летом он угощал меня точно так же по традиции. Я еще долго смеялась над его фразой: «Клубничное! Ужас! Пошлость какая…». А когда потом были творческие разногласия, я дразнилась: «Да! Я пошла, как клубничное мороженное!»
Потом Шекспир был чем-то занят. А я наверное час репетировала с диктофоном, чтобы потом перед ним отчитаться. Ничего не получалось. Я сама не могла понять почему. Я не могла с собой сражаться у меня, то сердце заходилось, то голова шла кругом. Ай да Елена Ширман, просто мистическое какое-то произведение. Дерется со мной как дикая кошка, честное слово ни с одной ролью в жизни у меня такого не было. Потом я обессилила. И уснула так будто провалилась в черный бархат. Когда я проснулась, любимый сказал, что я хорошенькая и накормил меня. Я начала работать сразу, пока у меня были силы на сражение. И вот я начала чувствовать, что текст мне поддается. Буквально за два прочтения я смогла записать, то чего от меня ждали уже месяц. Теперь я уж точно смогу заучить все с нужными акцентами. Это победа, но впереди еще пол боя, потому что я одолела только половину стихотворения. Это был счастливый день и он был насквозь пропитан усталостью и страстью к своему делу, любовью друг к другу. Была большая эмоциональная нагрузка. И все это время рядом был Бог. Очень тихо и незаметно, но я знаю, что рядом. Иначе я бы так не прочитала. Весь оставшийся вечер, я могла только самозабвенно вышивать, давая отдых воспаленной нервной системе.