Машина времени наших дней.

Это очень интересное упражнение, вся прелесть и сложность в простоте задания. Иногда бывает трудно жить на сцене внутренней жизнью и не чувствовать при этом вину за то, что зритель как бы остается в стороне, а все происходящие по большому счету происходит только с тобой. Но овладеть этим жизненно важно. Если внутренняя жизнь свободно протекает без текста, то тем более все случиться когда будет текст. Так в чем же суть? Здесь убираются все сценические «подпорки» можно использовать только глаза и не более пяти четких движений. Именно глаза они зеркало души. Глаза актрисы должны быть говорящими. И вот ты на сцене, нужно в подробностях вспомнить свой день до репетиции. И сами воспоминания сделают так, что глаза все расскажут. Доказательством того, что это удалось, является, тот факт, что вспоминаются, выскакивают картинки, которых не ждала, не планировала. Здесь нельзя и не нужно играть. Кстати говоря из зала всегда видно есть ли обман. Еще это нужно я думаю, для того чтобы не было на сцене пустоты. Ведь даже неловкую паузу можно заполнить содержательным взглядом. Был на этой репетиции один момент, которого я не могу не заметить. У меня, Лены и Любы был один день. Мы все встретились очень рано, а потом началась световая репетиция концерта. Александр Тимофеевич поделил нас по три человека и пока первые три работали, другие смотрели из зала, потом мы менялись. Когда работали Лена, Люба и Алексей, меня очень удивило, то обстоятельство, что Лена и Люба заранее конечно не договаривались, но действовали примерно одинаково. Одновременно вставали, одновременно садились и глаза говорили об одном. Если бы меня не было с ними на той репетиции, я бы все равно поняла, что между ними есть связь, что-то определенным образом их объединяющие. Алексей же из этой картинки выпадал. Мне даже показалось, что здесь он приврал, я поняла это потому, что мне не хотелось на него смотреть, а от сценической правды не можешь оторваться.

Пережитое сценическое потрясение.

Это было настоящие чудо. Впрочем, я не с того начинаю, стоит пояснить, что речь пойдет о моем участие в концерте «Никто не забыт, ничто не забыто». Я читала два отрывка, но подробно остановлюсь на втором. Мне нужно было читать эпилог к повести Бориса Васильева «В списках не значился». Это рассказ о солдате, который воевал один долгих десять месяцев, и о матери, что каждый год 22-го июня приезжает в Брест и целый день стоит у мемориальной плиты, читая имя своего сына. Это очень тяжелый для восприятия, а тем более для донесения в зал материал. Для удачного его прочтения просто необходима зрительская аппозиция, правда лучше вымышленная, чем реальная… Шума на сцене не слышишь, не до него, но зазвони в тот момент телефон боюсь тогда произошла бы трагедия, сейчас я уже готовлю себя к тому, что это может случиться, но в тот раз было первое прочтение. К счастью ничего такого не произошло. Я не могла тогда себя контролировать все, как в тумане. Помню стою за кулисами, говорю кому-то дежурную фразу: «Скоро мой выход». Кулиса открывается… Раз! Меня уже нет! И нет времени думать где во всем этом осталась я. Сейчас я лишь посланник прошлого, потом раскрывается интрига, я мужественная мать солдата. Чья жизнь не поддается никаким объяснениям. Как можно?! Каждый день?! Одно имя, семь букв: «НИКОЛАЙ». Ноги становятся каменными, метал в голосе… Слышали бы вы мой голос, ну откуда в нем появиться хоть какой-то жесткости. Но было же. Там совсем была не я, во мне нет и капли того мужества. И вот я говорю в зал, что не так важно где лежат наши сыновья, важно лишь, то за что они погибли. Отхожу к стене (Раздаются аплодисменты, но они проходят мимо меня). Начинается танец «Скорбь», на протяжении которого я должна стоять и смотреть в одну точку, на имя своего сына. Здесь важно только чтобы небыло простого стояния пустых глаз, на мне лежала ответственность за то, чтобы люди увидели глаза этой женщины. За эти 3,5 минуты, я похоронила своего единственного близкого человека, в тот момент я ничего не играла я жила. Ухожу за кулисы твердой походкой, но что это сразу, как только зритель не мог меня больше видеть, ноги отказались меня слушаться, резко мотнуло в сторону. Женщина подола мне руку и помогла сесть. А как она поняла, что именно сейчас могу упасть, толи слышала, как я читала, толи у меня было что-то с лицом или его в этот момент вообще не было. «Все-все» - сказала я себе. Чувствую, нужен воздух. Иду по коридору, но продолжаю волноваться. Ведь я не знаю, как все прошло, а в зале сидят ветераны, люди которые воевали в эту Войну. Останавливает завуч.
-Кать, ты куда? Туда нельзя.
-Я не буду заходить.
Смешно не знают от куда я и что сейчас со мной было. Но в зал все же пригласили войти. Концерт окончен, меня замечают девочки из моего театра. Выходим. Меня поздравляют, а я еще не все понимаю, не могу адекватно воспринять действительность. Обнимаю Юлю, плачу, не могу успокоиться.

-Кать, почему…
-Абсолютно без причины, защитная реакция организма, может рефлекс.
Так это и было, я на самом деле не была готова к такому глубокому переживанию, но я безусловно счастлива, что оно у меня было. Придя, домой я едва могла говорить, со мной были друзья, я просто физически не могла никому оказать должного внимания, но то, что они были рядом мне в тот момент было необходимо больше воздуха, потом они очень вовремя меня оставили. Бог наградил меня очень чуткими, потрясающими друзьями. Они способны терпеть все эти мои странности. Концерт закончился в пять часов, в семь я почувствовала в себе энергию ровно на столько, что могла говорить без усилий, в одиннадцать мои силы полностью были восстановлены. Я не могу сказать, что почувствовала какую-то несусветную радость, напротив я пережила ужас утраты сына, которого у меня даже никогда не было. Но мне показалось тогда, что я сделала все, что должна была. Я рада, что меня это так опустошило, появилась мечта о том, чтобы так проходил каждый мой выход. Может только сегодня я поняла, на сколько жертвенна актерская профессия. Вместе с этим появилась уверенность в том, что я имею право находиться на сцене. Благодарю Господа за подаренное Им право и способности. Спасибо, Иисус!

Что могло бы увлечь вас на час?

Сегодня был необыкновенный день. Казалось я просто не смогу работать, это же чувство было и у Лены. Думаю, Александр Тимофеевич увидел или лучше сказать, внутренне понял наше состояние, может быть именно поэтому разговор пошел о том, как можно увлечь себя на сцене. Для меня осталось загадкой как режиссеру удалось сдвинуть нас с мертвой точки, но он просто дал нам задание и вышел из актового зала на пять минут.
Нам нужно было полностью преобразить свой внешний облик (И через него, в том числе перевоплотиться в кого-то личность для перевоплощения должна быть узнаваемой, темпераментной и яркой). Можно сказать значительно проще и интереснее: разбудить в себе ребенка. Да, это правда! Дети играют до того самозабвенно, что не замечают, как бежит время. И потом они воспринимают все события игры настолько серьезно, что любой ее поворот может вызвать у них искренний смех или неподдельные слезы. Вот это таланты! А ведь они есть у нас от рождения… Хотя тогда, в детстве их можно было вызвать по первому требованью, теперь это результат тяжелого кропотливого труда. Сценическая правда появляется на секунды, может на одну две фразы… но и это означает, что ребенок в артисте жив. Об этом Александр Тимофеевич сказал нам: «Артиста отличает, то что он может сохранить в себе ребенка от начала жизни и до конца».
Теперь немного о наших работах. Предметы одежды из которых нам предстояло сообразить костюмы были расхвачены за 2,5 секунды. Я помню во время того, как у меня в голове ползла мысль: «Что же я буду делать?» Люба что-то восторженно прокричала и достала из неоткуда два красивых, пестрых платка с бахромой. Мне это показалось до того чудесным, что я бросилась на поиски образа, уже не потому что надо, а потому что самой хотелось, меня начало увлекать. Наша работа шла на редкость азартно.
Так долго потом не отпускала Любина Цыганка. Этот ее выход… Вообще было так много непонятного, то есть там были тайны человеческой личности и одновременно с этим все читалось. Мы видели что-то внешнее, но она не позволяла заглянуть к себе в душу. У нее было что-то что принадлежало только ей, у нее было прошлое. Что же касается меня, то я просто решила снять с себя все «кандалы», к примеру свой собственный имидж и дурачиться от души… я не пыталась сделать в тот момент ничего значительного, например когда репетирую дома одному Богу известно, что я вытворяю подбирая образ, могу заметить это тоже имело свои плоды. Лена выбрала себе образ неординарный – Витас. Мне очень понравилось, что были очень точные жесты, которых я раньше не замечала, но они действительно у него есть. Илье костюм мы подобрали удивительно полно и что важно он был до конца закончен, но увы дальше него ничего не пошло, видимо не произошло самого проникновения в образ, не было родства с ним. Алексей как мне казалось, выбрал образ неинтересный, но яркое и глубокое исполнение сделало его, чуть ли не самым запоминающимся, я говорю не о всем выступлении в целом, а о моменте с картиной. Выглядело это так: Борис Моисеев проводит экскурсию по собственному дому, вдруг он останавливается у стены, где висят работы наших художников, выбрав лучшую из худших говорит: «Особенно дорога мне эта картина, ее подарили мне друзья и холодными вечерами, когда мне бывает особенно одиноко, я люблю сидеть и смотреть на эту картину, потому что когда смотришь на нее становиться теплей». Я вытаращилась на стену (по другому не скажешь) и задала себе странный вопрос: что тут такого особенного, что это за друзья, и по каким критериям они это «полотно» выбирали?!! А потом сама себе удивилась: «Я же совершенно честно в это поверила!!!» Сразу подумала о том, что бывают такие спектакли когда кажется, что видишь сон и разумеется не помнишь, что спишь. Честно? Нет таких спектаклей в которых эта иллюзия не прерывается, но так хочется верить и просто мечтать, что во-первых: это возможно, а во-вторых: обязательно когда-нибудь примешь участие в таком спектакле. Это до смешного наивная мечта, но она мне нравиться.
Ну, я немного отвлеклась от нашей репетиции, а она шла полным ходом! Разговор был о том, как нужно увлекать себя объектом, как я поняла, здесь главное непрерывное развитие мысли, она в свою очередь рождается от этого объекта и провоцируется фантазией. Александр Тимофеевич взял мою руку и сказал, что очень важно почувствовать сам объект, понять, что он из себя представляет, например, насколько гибкие у меня пальцы, кого я могла поцарапать, кем подарен перстень, легко ли его снять и т.д. Я знаю, он мог продолжать до бесконечности, но это задание нужно было выполнить именно нам, а в мастерстве учителя нет нужды сомневаться. Я помню, как Илья долго изображал, что чем-то увлечен, но на вопрос «Куда ты смотришь?» Отвечал: «Туда», правда, потом все же «зацепился» за огнетушитель. Тогда Александр Тимофеевич задал нам провокационный вопрос:
-Можете ли вы увлечь себя чем-нибудь на час?
Мы красноречиво промолчали, в ответ на это он подошел к новогоднему плакату с петухом и продолжил
-Вот мне кажется, что это делали два человека…
(Мы как по команде посмотрели на плакат)!!!
-Да, что с вами? Я просто предположил… А ведь я мог сказать, что это рисовали ногами, какова тогда была бы ваша реакция?..
В этот момент нам намекнули, что мы должны освободить актовый зал. Тогда прозвучал наш Ритм-гимн, и репетиция кончилась.

Я и время, я во времени…

У меня как-то родилось стихотворение об этом я и хочу поговорить.

***
Писать стихи я никогда не умела,
Никогда не умела я правильно жить
И играть хорошо никогда не умела…
Сложно так научится с собою дружить
Жизнь – сплошная загадка на храбрость
Жизнь – экзамен сложный на совесть
Жизнь – прекрасная хрупкая повесть
Что разрушить так просто, очень-очень легко.
Мы только учимся жить,
И едва научившись, уходим.
Важно правильно нам уходить.
Я сейчас молода и времени много,
Может рано об этом сейчас говорить?
Я не знаю, может быть, я слишком сурова,
Рано думать об этом сейчас,
Но скажу вам, друзья, я снова и снова:
«В самый раз, друзья, в самый раз».

Что такое время? А я? Что такое мы вместе и по отдельности? Как только начинаю думать о времени, мысли путаются, слишком уж это головокружительное понятие - время, которое всегда где-то перетекает в вечность. Взять, к примеру, песочные часы. А насколько они точны? Нет, я не могу поверить в их точность, боюсь, слишком все сходиться, слишком похоже на правду! Сначала, кажется, что песок этот бесконечен, что он никогда не пересыплется, но чем меньше его остается, тем быстрее он утекает? Почему же он бежит с неравной скоростью, почему к концу быстрее? Неужели так и человеческая жизнь? Вы думаете, я задаю эти вопросы, чтобы потом на них ответить, как делают все, кто пишет. Нет, нет, я не знаю, я не хочу знать…
Правда есть еще один вопрос, который мне часто задают, и ответ на него возможно важен только мне одной, поэтому… если дальше вам не интересно, я не настаиваю, можете не читать. Он тоже немного связан со временем. Почему немного, потому что это мое субъективное время и моя жизнь, если таковые вообще могут быть у публичного человека. Зачем я вся такая нестандартная нужна ТЕАТРУ и где это видано? Нигде, это так. Никто никогда не видел таких спектаклей, но все заочно решили, что так нельзя. Правда, я не знаю это решили все, или это Сталин решил каким должен быть советский человек, а следовательно советский актер? Я осмелюсь предположить, что нужна, действительно очень нужна, потому что самой жизни нужны исключения из правил, а еще больше исключения из правил нужны людям. Потому что, тот инвалид колясочник, что поднялся на вершину вместе с группой альпинистов снится мне по сей день, фильм Петра Тодоровского «Фокусник», (кстати, он был забракован цензурой и долго пролежал на полке Госфильмофонда) в котором ни режиссер, ни Зиновий Ефремович не скрывают не стандартности и его самого и разумеется Фокусника, не выходит у меня из головы. Но ведь нельзя сказать, что эти два известных многим исключения вдохновляют меня одну. Не думаю. Исключения очень нужны времени.

Мой огонек.
Эпиграф:
- Вы – соль земли. Если соль
потеряет свой вкус, то что
сделает ее соленой? Она уже
ни к чему не пригодна,
останется лишь выбросить ее
под ноги людям. Вы – свет
мира. Город, стоящий на
вершине горы невозможно
скрыть. Зажженный светильник
не прячут под сосуд, а ставят
повыше, чтобы светил всем в
доме. Пусть же свет ваш светит
людям, чтобы они видели ваши
добрые дела и славили вашего
Небесного Отца.
(Евангелие от Матфея 4:13- 16)

Я уверена, огонек есть в каждом человеке – это Божья искра, Его подарок. О чем мне хочется кричать и петь? Если у меня сейчас останутся последние пять минут жизни и возможность сказать всем, то, что же я скажу? Я скажу о том, что для Бога нет неразрешимых проблем, я видела, как на служениях исцелений люди встают с инвалидных кресел, исцеляются от СПИДа и рака. Для всех есть надежда! Одновременно с этим есть множество людей, которые, нечем не больны, но они не знают за чем живут, они озлоблены и одиноки. Им очень нужно знать, что Бог их любит. Это странно, смешно и страшно, но в наш век современных технологий есть, те кто не знают об этом! Телевидение, эстрада, кино и вообще наши стандарты падают все ниже и ниже. Если говорить обо мне, то я хочу быть уверена в том, что когда какой-нибудь режиссер потребует от меня игры в пошлом спектакле или даже небольшой сцене, я скажу твердое нет, не боясь того, что меня опять выбросят из театра. В искусстве для меня важен один лишь только вопрос: А смотрел бы это Иисус? Если бы сейчас христиан сажали по тюрьмам, я боюсь только того, что может оказаться недостаточно доказательств, чтобы осудить меня.

Ожидание репетиции.
Ожидание репетиции представляет собой такой своеобразный насос, который способен полностью выкачать из человека всю физическую и творческую энергию. Интерес заключается в том, что, как правило, когда она все же начинается, нужно найти силы, чтобы ее провести. Где их взять? Это не тот вопрос, который в таких ситуациях может задавать актер. Он просто должен работать. Остальное вопрос личный, но далеко не вопрос мастерства. Я говорю какие-то жестокие вещи, но человек приходящий в театр, должен быть готов вот так положить свою жизнь еще задолго до первой репетиции. Просто право быть актером нужно заслужить, выработать и выстрадать. Тем более зная это просто унизительно для звания Человека размениваться на второсортные роли во второсортных спектаклях. Мне многие напомнят известный афоризм о том, что в театре нет маленьких ролей, есть только маленькие актеры. Это конечно так, но я пишу не о том (и главная роль в пошлом спектакле будет просто убийством времени и чего бы то ни было доброго), а исключительно о сверхзадаче, которая, к сожалению, сегодня многими уничижается до стоимости билетов. Мириться с этим – преступление не против театра, а против человечества, т.к. обкрадывать внутренний мир людей бесчестно.

За занавесом.
Это очень интересное упражнение, которое стало для нас открытием. Исходные предлагаемые обстоятельства таковы, что за три минуты до выхода произошла замена, есть время только собраться и уже нужно играть. У него есть одна особенность, нет времени думать сможешь ты это сделать или нет, или как именно играть… Мозг отходит на второй план и начинает работать нутро, природа. Час работы очень быстро пролетел, для меня имеет очень большое значение, думаю ли я о времени в театре, если не замечаю его, значит, работаю по настоящему. Здесь ведет пластика, ведь сначала именно это воспринимается публикой, и только потом идут тонкости оценок. К тому же именно жизнь тела делает их ярче. Еще это упражнение помогает открыть личное, абстрактное восприятие образа. Работая я открываю, как живет персонаж внутри себя, та пластика, которой на спектакле не видно, но она побуждает определенным образом существовать в мизансценах.

С кем поговорить?
Это был хоть и летний, но какой-то холодный вечерок. Холода совсем не хотелось, выходом в такие минуты может стать теплый разговор. Но вряд ли в моем случае подошел бы разговор с человеком т.к. не сформулировать своего состояния. Здесь нужно было разговорчивое одиночество. О, поверьте такое возможно. Это, например, когда с тобой хором захотят поговорить твои многочисленные мысли, правда тогда одиночество становиться слишком громким. Хорошо если они плавно перетекают одна в другую – это настоящая благодать для творчества. Ах, какое интересное противоречие у меня получилось, а я и не заметила «холодный летний вечер» рассмотреть это я собираюсь внутриличностно, а не с позиции природоведения. Это как-то чудно поучается, что летние вечера мне кажутся холодными (даже если жара под 30), а осенние и зимние напротив (даже если мороз под 40). Даже предположить сложно, почему человек отдает предпочтение какому-то конкретному времени года? Скорее всего, это связано с образом жизни, со сферой деятельности и душевной организацией человека. Наверное, если бы я была туроператором, то мое любимое время года точно было бы лето, но я в театре, а сезон открывается осенью и разгорается в зиму. Но это утверждение не означает, что все туроператоры любят исключительно лето, я же сказала: «если бы я была туроператором», а это значит сюда примешивается еще один фактор: я – трудоголик.
… Взгляд упал на гитару. Так может с ней поговорить? Но гитара ничего нового не расскажет, она может только отдать другим, то, что вложил в нее человек ее держащий, но ничего иного. Поэтому что же это за разговор, если гитара ничего не расскажет, а говорить придется мне? Она очень теплый и трогательный слушатель, но мне необходим рассказчик. И это конечно книга. Книга собеседник очень корректный и в разговоре с ней читатель сам становиться корректным. Ведь ты никогда не перебьешь книгу, а книга тебя. Она многое сможет рассказать, а это именно то, что нужно, когда холодно, выслушать нечто отвлеченное о проблемах героев, а не близких тебе людей т.к. проблемы близких это все равно, что твои, а проблемы персонажей – просто повод для размышления. А еще хорошо, что можно перестать читать и рассказать все, что думаешь и хочешь. Это и есть диалог. Диалог с книгой.