Ах, этот удивительный Денис Иванович Фонвизин, он никого не стесняется и не щадит в своих произведениях, выставляя на яркий свет человеческие пороки, ни чуть не прикрывая их уродства, что при этом свете, в котором все видится и называется своими именами, невольно сморщишься… и подумаешь «ух, ты! Это я сейчас сморщилась? Человек сегоднящнего дня, который уже привык в какой-то степени к хамству вокруг и к тому, что с экрана льется кровь, это я человек, который спокойно произносит «опять убийство, опять теракт, где-то возобновилась война…» моральные ценности сейчас уже к сожалению не имеют того привилегированного положения как раньше, сейчас модно курить с ребенком на руках. Все это приходится признавать и вдруг… что-то совсем другое – непримиримый автор, рисующий нам такие сцены, от которых покоробит даже самого черствого подростка. Мне кажется, что читать эти строчки будет неприятно практически каждому человеку и от этого мне радостно – это значит мы живые и несмотря на все что пытается зажать нас в тиски, внутри каждого живет искра Божья, которая просто не позволяет нам это спокойно воспринимать. В Фонвизине же была не искра, а целый костер, разожженный Божьим Духом и полная нетерпимость к тому, что именуется грехом…

Приведу в цитату отрывок, который задел меня особенно сильно:

«Советница, Сын

Сын (садится очень близко советницы). Мне кажется, сударыня,
что ваш сожитель не больше свету знает, сколько для отставного
советника надобно.

Советница. Вы правду сказали: он ни с кем в жизнь свою не
обходился, как с секретарями и подьячими.

Сын. Он, я вижу, походит на моего батюшку, который во свой век разумных людей бегал.

Советница. Ах, радость моя! Мне мило твое чистосердечие. Ты не щадишь отца своего! Вот прямая добродетель нашего века.

Сын. Чорт меня возьми, ежели я помышляю его менажировать. *

Советница. В самом деле, жизнь моя, мне кажется, он не умнее
моего мужа, которого глупее на свете и бывают, однако очень
редко.

Сын. Ваш резонеман** справедлив. Скажите ж, сударыня, что вы
думаете о моей матери?

Советница. Как, радость! В глаза мне это тебе сказать совестно.

Сын. Пожалуй, говори, что изволишь. Я индиферан*** во всем том, что надлежит до моего отца и матери.

Советница. Не правда ли, что она свет знает столько же, сколько
ваш батюшка?

Сын. Dieu! Какой вы знаток в людях! Вы, можно сказать, людей
насквозь проницаете. Я вижу, что надобно об этом говорить без
всякой диссимюлации.**** (Вздохнув.) Итак, вы знаете, что я
пренесчастливый человек. Живу уже двадцать пять лет, и имею еще отца и мать. Вы знаете, каково жить и с добрыми отцами; а я, чорт меня возьми, я живу с животными.

Советница. Я сама стражду, душа моя, от моего урода. Муж мой -
прямая приказная строка. Я живу несколько лет с ним здесь в
деревне и клянусь тебе, что все способы к отмщению до сего
времени у меня отняты были. Все соседи наши такие неучи, такие
скоты, которые

* Щадить.
** Суждение.
*** Равнодушен.
**** Притворства.

сидят по домам, обнявшись с женами. А жены их-ха, ха, ха, ха! -
жены их не знают еще и до сих пор, что это - дезабилье,* и
думают, что будто можно прожить на сем свете в полшлафроке. Они, душа моя, ни о чем больше не думают, как о столовых припасах, прямые свиньи...

Сын. Pardieu!** Поэтому мать моя годится в число ваших
соседок; а давно ли вы живете с такою тварью?»

Советница. Муж мой пошел в отставку в том году, как вышел указ о лихоимстве. Он увидел, что ему в коллегии делать стало нечего, и для того повез меня мучить в деревню.

Сын. Которую, конечно, нажил до указа.

Советница. При всем том он скуп, как кремень.

Сын. Или как моя матушка. Я без лести могу сказать о ней, что
она за рубль рада вытерпеть горячку с пятнами.

Советница. Мой урод при всем том ужасная ханжа: не пропускает
ни обедни, ни заутрени и думает, радость моя, что будто бог
столько комплезан,*** что он за всенощною простит ему то, что днем наворовано.

Сын. Напротив того, мой отец, кроме зари, никогда не
маливался. Он, сказывают, до женитьбы не верил, что и чорт есть; однако, женяся на моей матушке, скоро поверил, что нечистый дух экзистирует. ****

Советница. Переменим речь, je vous en pris: мои уши терпеть не
могут слышать о чертях и о тех людях, которые столь много на них походят.»
(«Бригадир» ЯВЛЕНИЕ III)

Красной нитью через всю пьесу проходит мысль, которая культивируется сегодня и скорее всего жила она во все времена:

Советница. Вот прямые правила жизни, душа моя. Я не была в Париже, однако чувствует сердце мое, что ты говоришь самую истину. Сердце человеческое есть всегда сердце и в Париже, и в России: оно обмануть не может.

Сын. Madame, ты меня восхищаешь; ты, я вижу, такое же тонкое понятие имеешь о сердце, как я о разуме. Моп dieu! Как судьбина милосерда! Она старается соединить людей одного ума, одного вкуса, одного нрава; мы созданы друг для друга.

Советница. Без сумнения, мы рождены под одною кометою.

Сын. Все несчастие мое состоит в том только, что ты русская.

Советница. Это, ангел мой, конечно, для меня ужасная погибель.
(«Бригадир» ЯВЛЕНИЕ V)

Если бы не эта пьеса… я бы подумала, что ругать все русское, мечтать про зеленую траву в чужом огороде модно именно в наше время. Но произведение Фонвизина доказывает, что это не зависит от времени, а скорее от характера людей. И до чего смешно смотрятся со стороны люди, которые съездив однажды куда-то … вдруг начинают призирать все что встречает их дома. А ведь туризм (а главный герой именно турист побывавший в Париже однажды) отличается от реальной жизни в чужой стране. Боль так же как и радость можно испытать в любом месте и пейзаж за окном не влияет на человеческие взаимоотношения. Сын не умеющий уважать своих родителей и в Париже этому не научится и конечно со временем воспитает детей которые не будут уважительно относится к нему. Все. Что раскрывает для меня эта пьеса я могу назвать двумя словами: «отсутствие любви», а когда в людях нет любви, они пытаются себе помочь по средствам подмены (ведь виноваты все вокруг, но не они сами), поэтому они стремятся поменять, родителей, невест, жен, детей страну. Это жуткое явление, которому посвящена, на мой взгляд, пьеса Фонвизина «Бригадир».